Первый параграф Положения о РПЦЗ гласит: „Русская Православная Церковь заграницей есть неразрывная часть Поместной Российской Православной Церкви, временно самоуправляющаяся на соборных началах до упразднения в России безбожной властии“. Указ № 362 дает право на самостоятельное управление вплоть до „восстановления центральной церковной власти“, когда „все принятые на местах, согласно настоящим указаниям, мероприятияи должны быть предоставляемы на утверждение последней“.

Формально в России существует центральная церковная власть. Она, однако, не тождественна той, о которой говорится в указе. Она даже не может ссылаться на непосредственное преемство от той „центральной церковной власти“, потому что она развилась на основе непослушания главе единой Русской Церкви, действительному Местоблюстителю патриаршего престола, митр. Петру, а кроме того также и в противостоянии собратьям-епископам, назначенным Патриархом Тихоном кандидатами в Местоблюстители - митрополитам Кириллу и Агафангелу, не говоря о десятках других.

Ясно, что МП - это не та высшая церковная власть, о которой писал св. патриарх Тихон. Такой власти больше нет. Св. Патриарх Тихон не предвидел (или, если предвидел, то не высказал этого), что в Русской Церкви возникнет такой организм как МП. Это нас заставляет смотреть вглубь.

Прежде чем говорить о „восстановлении центральной церковной власти“, Указ содержит требование входить в общение с другими частями РПЦ. Эту часть Указа мы обязаны исполнять. И именно эта часть Указа № 362 дает нам основание для наших дальнейших размышлений и возможного решения.

Раньше наши отцы старались сохранять или восстанавливать общение с разрозненными частями РПЦ, напр. в Западной Европе или Америке („парижская юрисдикция“, американская митрополия).

Исходя из таких позиций и такого опыта наших отцов, мы и теперь обязаны искать общения со всеми другими частями Единой Русской Церкви. Мы не имеем права априори осуждать ту или иную часть РПЦ. Соборное сознание Церкви не допускает априорного осуждения. Указывая на недостатки или даже грехи, мы помним, что и мы далеко не безгрешны.

Необходимость такого соборного подхода и отражается в тексте нашего „Положения“. Наше существование ограничено во времени. Чувство ответственности перед всей полнотой РПЦ обязывает нас заботиться о своем дальнейшем пути.

Мы можем считать, что разные части ныне существующей РПЦ по-разному сохранили традиции и чистоту нашей Церкви. Но реально они все - части одной и той же Церкви.

Мы можем с некоторым правом считать, что мы во многих отношениях сохранили в наиболее чистом виде устои Русской Церкви, благодаря той большой доле независимости от государственного притеснения, которой мы пользуемся. Тем более мы обязаны, как более опытные в обращении со внешней свободой, идти навстречу менее опытным в этой области. Не должны ли мы сделать серъезный шаг для того, чтобы собрать разрозненные части? При этом, нам следует обращать внимание не столько на то, что нас разделяет, сколько на то, что нас объединяет. А объединяет нас прежде всего наше историческое возникновение и развитие из лона единой тысячелетней Русской Церкви.

В истории Православных Церквей известны опыты преодоления расколов и разделений. Достаточно указать на Сербскую Церковь, которая пережила множество разделений во время турецкого ига и австро-венгерской монархии (пять юрисдикций!). При этом зачастую налицо было не только административное разделение, но и серьезные канонические надостатки. Тем не менее, эта Церковь всегда решала свои проблемы, ставя необходимость церковного единства выше всех возможных препятствий. При митрополитах Антонии и Анастасии Русская Зарубежная Церковь состояла в живом общении со всеми Поместными Православными Церквами. В последние годы наша Зарубежная Церковь оказалась отрезанной от такого общения за исключением частичного общения с Сербской Церковью. Общение с другими поместными Церквами прекратили не мы, а они: под давлением Москвы, в особенности после 1961 г. Считать эту нашу изоляцию достижением означало бы принять стремления тогдашней советской коммунистической диктатуры. На самом же деле мы все это время придерживались умеренных и здравых позиций. Да, мы выступали против экуменизма, но не делали из этого идеологию. О таком умеренном и взвешенном отношении свидетельствует тот факт, что представители других вероисповеданий регулярно и вполне естественно присутствовали при богослужениях на важных мероприятиях, пример - епископская хиротония митрополита Виталия.

Мы спокойно приняли прекращение евхаристического общения, поскольку во время холодной войны прекращение отношений с Москвой имело политические причины. У нас не было сомнения в том, что Церковь в Советской России полностью порабощена и подчинена безбожной власти. Мы не имели права обменять свою свободу на подобный плен. В то время, однако, мы не имели и, следовательно, не выдвигали никаких догматических причин для того, чтобы воздерживаться от евхаристического общения ни с Московской Патриархией, ни с другими Поместными Церквами. На Архиерейском Соборе 1953 г. митрополит Анастасий упомянул слова Святителя Иоанна: "Архиепископ Иоанн говорит, что мы не сошли с правого пути, указанного нам М. Антонием. Мы часть Русской Церкви и дышим духом Русской Церкви всех веков. Но из этого опасно делать крайний вывод, что мы единственная Церковь, что на других обращать внимание и с ними считаться не следует. Мы идем правильным путем, а другие с него уклоняются, но нельзя с горделивым чувством пренебрегать другими, ибо всюду есть православные архиереи и иереи. Приводят часто слова Максима Исповедника: аще вся вселенная причастится, азъ единъ не причащуся. Но он говорил: "аще". А пророку Илии, когда он думал, что один сохраняет веру, Господь открыл, что есть еще 7000 других..."1 Из протокола того же Собора: "Архиепископ Иоанн напоминает, что было решение Синода о приеме Антония Бартошевича в сане архимандрита, который он получил от Московского Патриарха". Это сказал Владыка Иоанн после довольно резких анти-МП замечаний владык Леонтия и Аверкия. Последний предложил относиться к МП, как к обновленцам. Иными словами, Святитель Иоанн здесь прилагает усилия, чтобы „притормозить“ крайних2. Там же он делает похожее замечание, в протоколе сказано: "Архиепископ Иоанн вспоминает, что Собором 1938 г. обсуждался вопрос о возможности сослужения с клириками Московской Патриархии и было признано, что вне общения только сам Митрополит Сергий"3. Еще после того, что Архиеп. Аверкий говорил о "церкви лукавнующих": "Архиепископ Иоанн возражает, что важно выяснить, кого это касается, всех ли состоящих в этой Церкви? Среди рядовой иерархии есть очень хорошие, а к тем, кто во главе, надо применить строгую проверку"4.

Составление Окружного Послания Собора 1953 г. было поручено архиеп. Иоанну. Там есть такие слова: "Подобно тому, как листья засыхают, отрываясь от своего дерева, так обезличимся и мы, не исполнив своего долга и потеряем себя, отрываясь от объединяющей нас Русской Зарубежной Церкви и забывая о страждущем Отечестве. Будем повторять постоянно слова Псалмопевца: Аще забуду тебе, Iерусалиме, забвена буди десница моя!"5 Еще из протокола Архиерейского Собора 1971 г.: „Архиепископ Антоний Лос- Анжелосский находит, что проекты резолюции хороши. Там прекрасно сказано о выборах Патриарха, но надо добавить, что МП безблагодатна, ибо если еретики безблагодатны, то тем более должна быть признана таковой Патриархия, ибо ея положение хуже ереси, потому что она сотрудничает с богоборцами. [...]

Архиепископ Виталий полагает, что Патриархия состоит не только из Никодима и ему подобных. Вынося решение о безблагодатности, мы касаемся всего духовенства и мирян. Катакомбная Церковь это не только те, кто прячется, но и некоторые из открытого духовенства.

Архиепископ Никон соглашается с Архиеп. Виталием и полагает, что наши усилия должны быть направлены против высшего духовенства. [...]

Митр. Филарет подтверждает, что есть люди, которые хотя и погрешили, но делают это, внутренне себя укоряя; все таки они обслуживают паству и поддерживают веру. Несомненно архиеп. Антоний ЛА прав, что полная измена правде влечет и потерю благодати, но пока лучше на этом вопросе не останавливаться.“6

В этом контексте и надо рассмотреть вопрос о принятии клириков Московской Патриархии: до 1959 г. Зарубежная Церковь принимала клириков из Московской Патриархии "без всякого чина", т. е. как своих собственных клириков. Впервые был поднят вопрос о правильности этой практики на Соборе 1938 г. На основании мнения митр. Анастасия Собор решил не менять этой практики.

В протоколе Собора 1938 г. значится: "Имели СУЖДЕНИЕ о сослужении с духовенством, находящимся в юрисдикции Митрополита Сергия и его Синода. МИТРОПОЛИТ АНАСТАСИЙ указывает, что духовенство, прибывающее из России, состоявшее в названной юрисдикции, допускается сразу к молитвенному общению и приводит мнение Митрополита Казанского Кирилла в напечатанном в Церковной Жизни его послании, что грех Митрополита Сергия не простирается на подведомственное ему духовенство. ПОСТАНОВИЛИ: Признать, что не имеется препятствий к молитвенному общению и сослужению с духовенством Митрополита Сергия".7

В приведенном месте митр. Анастасий почти не обосновывает свою позицию, сославшись только на мнение свщмуч. Кирилла. Сам факт единомыслия митр. Анастасия с митр. Кириллом в экклезиологическом вопросе для нашей темы весьма интересен. Ведь в основу своей экклезиологической позиции Святитель Кирилл полагал не букву, а реальное, созидательное для Церкви значение св. канонов, противопоставляя такое свое понимание формализму митр. Сергия. Восприятие митр. Кирилла отражает то святоотеческое употребление св. канонов в духе свободы, - вернее сказать, в свободе духа, которое можно заметить и в высказываниях митр. Анастасия.

Широта взглядов митр. Анастасия проявляется на Архиерейском Соборе 1953 г. На этом Соборе был вторично (после 1938 г.) поднят вопрос о способе принятия клириков МП. После продолжительного обмена мнений, среди которых высказывались и предположения о безблагодатности таинств МП, о неправильности принятия Зарубежной Церковью ее клириков в прошлом и т.п., митр. Анастасий просит прочитать 1-ое правило Василия Великого. В этом правиле св. Василий из соображений икономии соглашается принять в сущем сане и епископов из енкратитов, потому только, что так уже заведено другими епископами. По той же причине соглашается св. Василий принимать и крещение иных раскольников, хотя сам считает, что следовало бы их перекрещивать. Приводим полностью итоговое слово митр. Анастасия: "Председатель предлагает сделать определенные выводы из всего, что говорилось. Признаем ли мы в принципе действительность рукоположений теперешнего Патриарха и его архиереев? Но можем ли мы ставить их под вопрос? Тогда мы должны объявить всю Церковь без таинств. Хватит ли у нас дерзновения объявить ее всю безблагодатной? До сих пор мы не ставили этот вопрос так радикально. Когда Митрополита Филарета спросили о католиках то он сказал: "как я буду судить Церковь, которую не судил Вселенский Собор?" Какую же норму нам принять? Председатель говорит, что он не напрасно просил прочесть 1 правило Св. Василия Великого. Св. Отец говорит в нем, что надо проявлять большую широту. Он очень хорошо говорит о крещении. Рукоположение менее имело бы значения, чем крещение. Митрополит Антоний руководствовался этим правилом Св. Василия Великого, когда говорил, что готов был бы принять по третьему чину и католиков и англикан. У него была точка зрения, что как только прерываются органические связи с ересью и принимается Православие, получается благодать, что как бы пустой сосуд наполняется благодатью. У нас существует принцип, согласно которому, по третьему чину можно принимать в тех случаях, когда не порвана нить преемства. Даже армяне, исповедающие определенную ересь, принимаются в сущем сане. Относительно англикан, вопрос возник потому, что сами они не уверены в том, что имеют преемство. Если мы принимаем так чужих, порвавших с ересью, то как же не принимать своих?

Говорят, что Патриарх Алексий больше погрешил, чем его предшественник. Больше ли он погрешил или меньше, но мы его рукоположение не отрицаем. Много говорилось об их апостасии. Но надо быть осторожными. Прямое обвинение в апостасии едва ли можно сделать. Они нигде не утверждают безбожие. В печатаемых проповедях они стараются держаться православной линии. Они принимали и принимают очень строгие меры по отношению к обновленцам, а с Патриархом Тихоном связи не рвали. Лживая политика принадлежит церковной власти, и ответственность за нее падает на руководителей. Только ересь, принятая всею Церковью, порочит всю Церковь. В данном случае народ не отвечает за линию поведения руководителей, и вся Церковь, как таковая, остается неопороченной. Никто не дерзнет сказать, что вся Церковь безблагодатна.

Хотя митр. Анастасий упомянул о необходимости покаяния, Собор 1953 г. никакого общего чина покаяния для принимаемых из МП клириков не постановил. Такой чин разработан лишь на Соборе 1959 г.8

Причины догматического и дисциплинарного порядка стали выдвигаться нами в отношении как Московской Патриархии, так и всех Поместных Православных Церквей, по мере их вхождения во Всемирный Совет Церквей, Экуменическое Движение и отдельных случаев совместных молитв с еретиками. Под этим знаменем мы на Соборе в Мансонвилле в 1983 г. приняли анафематствование против экуменической ереси9. Мы, архиереи, воспитанные в традиционном духе Зарубежной Церкви, приняли это анафематствование как направленное исключительно против заблуждений чад нашей собственной Церкви. Мы никак не могли его принять в том смысле, что оно направлено против других Поместных Церквей, хотя могли надеяться воздействовать на них самим фактом появления этого анафематизма. Некоторые члены нашей Церкви, не исключая даже архиереев, впоследствии, однако, представляли дело так, как будто имеется в виду также и анафематствование других Церквей, забывая, что мы не можем принимать мер в отношении людей, не состоящих в дисциплинарном подчинении нашей части Русской Церкви. Однако некоторые стали считать, что анафема касается также и Московской Патриархии.

Надо вспомнить, что само составление этой анафемы вдохновлялось чуждым нашей Церкви духом маленькой группы греческих старостильников (Панетелеймон в Бостоне), которая никогда по-настоящему не влилась в нашу Церковь. Не следует также забывать, что в те времена мы сами еще участвовали в совместных комиссиях с католиками и протестантами...

Когда произошли перемены в России, и, хотя бы внешним образом, ушла советская власть, мы стали задаваться вопросом: как нам дальше быть в отношении всей полноты Церкви. И тут мы начали пожинать плоды своей собственной непоследовательности и неясности нашего церковного пути.

Многие наши верующие и пастыри стали смущаться тем, что мы обращаем свои взоры больше на Россию, чем на запад, стараемся понять нынешнее развитие жизни русского народа как в церковной, так и в государственной областях. Как среди старых русских эмигрантов или людей, недавно приехавших из России, так и среди иностранцев приходится иногда слышать, что некоторые „усыпляются“ золотыми куполами и готовы за этим забыть советское прошлое. Но в большинстве своем русские верующие с радостью принимали политические перемены на своей родине и надеялись, что в церковной жизни также будет отражаться новоприобретенная хотя бы относительная свобода. Сразу после политических перемен в России наш первоиерарх митр. Виталий в интервью высказал свой взгляд, что естественно наша часть Русской Церкви должна "малиться", и что мы станем просто зарубежной частью или епархией единой Русской Церкви. Впоследствии были выдвинуты причины продолжающегося разделения:

непрославление Новомучеников Московской Патриархией,
сергианство,
экуменизм...

Противники и критики возможного сближения РПЦЗ с Церковью в России стали использовать эти аргументы, но одновременно с этим и через это становилось ясным, что многие из этих людей вообще не считают нужным стремиться к какой бы то ни было форме единства Русской Церкви.

Несомненно, наше твердое стояние за решение вопросов, лежащих в основе разделения, повлияло на изменения, происшедшие в Церкви в России за последние годы.

Прославление святых Новомучеников совершено в России. Оно оказалось неожиданным для многих в недрах самой Московской Патриархии. Но именно в этой неожиданности, больше, чем в какой-то планомерно проведенной акции, можно усмотреть действие Промысла Божьего. Это прославление не завершено, оно продолжается. Не следует забывать, что и в нашей среде, в рядах русской эмиграции, прославление святых Новомучеников и Исповедников Российских отнюдь не было воспринято однозначно. Оно вызывало большие споры и разногласия. Я могу с покаянием свидетельствовать, что я сам, хотя с первого момента и выступал в пользу прославления, касательно формы его проведения прошел через глубокое переосмысление некоторых привходящих элементов этого прославления. Я уверен, что и по сей день в России нет полного единомыслия в этом вопросе. Но сам факт прославления дает возможность соборного молитвенного призывания свв. Новомучеников, и это подает надежду на излечение всех прежних недоразумений и ранений. Насколько серьезно в России взялись за укрепление этого прославления, видно из того, что в календаре Московской патриархии за 2004 год имеется список Новомучеников.

От сергианства мы усмотрели явный и недвусмысленный отказ в социальной концепции, принятой Собором Московской Птариархии 2000 г. Отказ этот проявился в резкой форме, когда Московская Патриархия противостала светской власти в вопросе о захоронении мнимых останков царской семьи ельцинским управлением. Сам патриарх уже несколько раз каялся в своей причастности сергианству в выступлениях и проповедях, но почему-то эти его слова не хотят услышать. Наиболее однозначно и недвусмысленно о сотрудничестве с советской властью высказался митрополит Хризостом. Его позиция ясна и понятна и, на мой взгляд, вполне приемлема: если позволено перефразировать - я сотрудничал с безбожными властями, при этом не искал своей личной выгоды, но действовал исключительно на пользу Церкви, как я ее понимал в то время.

Этот подход отражается и в отчете за 1974 г. В. Фурова, зам. председателя Совета по делам религии, членам ЦК КПСС10, в котором архиереи разделены на три группы: одни просто сотрудничали с властями, другие лицемерно сотрудничали с тем, чтобы добиваться выгоды Церкви, а третьи действовали „в обход закона“, т. е. в интересах Церкви, не взирая на власти11.

Было бы, конечно, желательно, чтобы высказывание, подобное тому, которое сделал епископ Хризостом, было сделано от имени всех архиереев, правивших в те годы. Что же касается участия в работе Всемирного Совета Церквей, то в прошлом году от него отказались все Православные Поместные Церкви, включая Московскую Патриархию. На экуменистов из других вероисповеданий это настолько сильно подействовало, что некоторые группы протестантов после этого вообще покинули Всемирный Совет Церквей, заявив, что после ухода Православных Церквей его деятельность стала бессмысленной.

Это как раз и показывает, что принадлежность к организму дает больше силы собственным аргументам, чем стояние в стороне. Об этом и мы должны думать в своих отоношениях с Церковью в России. Хотим мы участвовать в ее жизни или не хотим? В России среди духовенства, особенно монашествующего, антиэкуменические взгляды и настроения намного острее, чем в нашей среде. Нам следовало бы их поддерживать, передавать свой опыт жизни в иноверной среде, сформулировать правильное отношение к иноверным. В целом надо сказать, что Русская Церковь даже в лице Московской Патриархии никогда не отказывалась от исходной точки для участия в экуменическом движении: от свидетельства об Истине и от требования возвращения к истокам: святоотеческому Православию Семи Вселенских Соборов. Отдельные представители МП явно действовали вопреки этим основам, но Церковь в целом не принимала никаких позиций, противоречащих чистоте православного учения или жизни. Мне представляется, что и в этой области наше участие в обсуждениях подобных вопросов может принести больше пользы, чем осуждение со стороны.

Некоторые наши архиереи и священники пошли путем демонизации Московской Патриархии и других поместных Православных Церквей. Этот путь последовательно ввел быв. еп. Каннского Варнаву и ему подобных в самообольщение и состояние духовной прелести, этот путь привел к душевной катастрофе также и несчастного нашего митр. Виталия. В этом состоянии они и отпали от полноты Церкви.

В течение всей истории Зарубежной Церкви после прекращения общения с другими Поместными Церквами многие священнослужители не теряли ощущения ущербности нашего существования и канонического положения, сознательно или подсознательно чувствовали рнеполноценностьс и старались восполнить недостаток общения с православным миром выборочным общением с греками старостильниками. Но все это снова и снова заводило в тупик.

Рассуждая о сергианстве и „сергианах“, мы должны помнить, что Церковь всегда относилась строго к ересеначальникам или зачинщикам других отклонений от истинного пути. Но к последующим поколениям она всегда относилась мягко, учитывая, что они рождены уже в больном обществе и только следуют за своими отцами, не неся ответственности за учинение раскола или отступления. Так мы в России в недрах МП имеем дело исключительно с людьми, выросшими в СССР и вросшими в готовые структуры, привычки и механизмы общения с властями. От них нельзя ожидать той остроты восприятия, которая свойственна нам, находящимся вне этих привычек и механизмов.

Мы же, архиереи, уполномоченные, как обычно говорят, указом свят. патр. Тихона (а точнее: Постановлением единства всех трех высших инстанций тогда еще свободно управлявшейся Российской Церкви) на временное самоуправление, должны считаться с фактом истечения этих полномочий. Мы обязаны деятельно заботиться о дальнейшей судьбе нашей Церкви, не предоставляя этот вопрос случайностям, или причудам "конвертов", или властолюбию некоторых структур в лоне Московской Патриархии, или же просто авантюристам. Мы все осознаем трудности, которые надо преодолеть на пути к общению с людьми и церковными кругами, прожившими иную жизнь, у которых совершенно другой опыт, чем опыт наш. Тем не менее, мы должны преодолеть свою неподвижность, косность и леность, и приступить к деятельному рассмотрению связанных с этим проблем, чтобы нам впоследствии не оказаться иностранной сектой, при всей нашей любви к Православной Русской Церкви. Наше разделение - административное. Мы не подчиняемся администрации МП, ставя под вопрос хотя бы частично ее законность ввиду вмешательства государственной власти в церковные дела, прежде всего в выбор кандидатов для посвящения в архиерейский сан. Несомненно, это серьезная проблема, которая должна быть решена на будущем свободном Соборе всей Русской Церкви.

В течение всех десятилетий нашего раздельного существования Зарубежная Церковь всегда признавала все таинства, совершенные в Московской Патриархии как полноценные. Также, с другой стороны, Московская Патриархия считала действительными все таинства (включая рукоположения), совершенные в Зарубежной Церкви. Если мы считаем правильным вступить в процесс выяснения взаимных отношений с МП и другими частями Русской Церкви, мне кажется целесообразным начать с вопроса о евхаристическом общении как наиболее важном и частично уже решенном. Признавая взаимную действительность таинств, мы не сомневаемся в истинности совершения евхаристии в Московской Патриархии. Что или кто нам препятствует установить евхаристическое общение как первый шаг к выяснению отношений? Если мы признаем таинства, совершаемые в России, то, несмотря на административную разобщенность, не должно быть сомнения, что мы можем приступить к единой Чаше. Церковь есть Церковь кафолическая, соборная, ибо в каждом соборном, т. е. епископском храме - там, где верующие собираются около своего епископа - присутствует вся полнота Церкви12. В византийских монастырях церковь, в которой собираются ради Евхаристии именуется „кафоликон“. Христиане называли себя третьей расой, помимо евреев, которые собирались по расовому признаку, или язычников, которые собирались по профессиям (collegia). Христиане подчеркивали, что они новый Израиль, но одновременно - нет ни еврея, ни эллина, ни мужеска пола, ни женска (Гал 3, 28), ни взрослого, ни ребенка (Мф. 19, 13) ни богатого, ни нищего (Иак 2, 27), ни господина, ни раба (1 Кор 12, 13 и др.). Они собирались на евхаристическом собрании ради единства во Христе.

Для единства в соборном сознании Церкви, превосходящем различия расы, профессии или даже естества - точно так же, как это будет в царстве Божием (Мф 22, 30), необходима вера и любовь.

Недостатки, которые мы выдвигали как препятствия к общению, на самом деле не касаются центра догматики. Участие в экуменическом движении не привело к изменению основных положений о природе Церкви. И даже сергианство, если оно и не опровергнуто прямым заявлением (из осторожности, чтобы не осуждать людей, принявших такую позицию по слабости) все же опровергнуто де факто в контексте социальной доктрины, принятой на Архиерейском соборе в 2000 г.

„Местная евхаристическая община - это конкретизация и локализация общего“13. Это всегда откровение эсхатологического единства всех во Едином Христе. Взаимное исключение между местным и всеобщим, универсальным, немыслимо, ибо одно сущностно включено в другое и содержится в нем. Это лежит в основе соборной или синодальной системы Церкви.

Рукоположения с древнейших времен вставлены в литургию. Как Тело Христово Церковь осуществляет служение Христово. Таинства существуют не параллельно со служением Христовым - они тождественны с Ним. Если мы признаем рукоположения и другие таинства, то должны иметь евхаристическое общение. Любое церковное действие, любое богослужение, может существовать только в общинном восприятии. Вне общины нет таинств. Рукоположение того или иного члена Церкви не есть индивидуальное явление. Оно приобретает свое значение только в евхаристической общине, в соборности. Печать Св. Духа дается не иначе как в общении получателя с общиной. „Исключительно Церковь имеет Духа Святаго, и каждая служба в ней есть Дар Духа“14. Основа нашей жизни, краеугольный камень - Сам Христос. В Нем только мы можем найти свое единство в подвиге веры, надежды и любви.

Принципиальное согласие на евхаристическое общение не обязывает нас принимать в общение таких людей, с которыми нам не хотелось бы общаться; в любом случае, каждый из нас выбирает, с кем он желает общаться, а с кем нет. Среди верующего народа такое евхаристическое общение давно практикуется: наши прихожане едут в Россию и там причащаются, прихожане Московской Патриархии приезжают на Запад и, как правило, причащаются в наших храмах беспрепятственно. Следует только "легализовать" эту уже существующую практику и постепенно расширять ее. Исходя из этого, можно было бы спокойно обсуждать все остальные вопросы, не стесняясь временем. Для наших пасомых важно, чтобы фронты не "забетонировались", чтобы в отношениях с Церковью в России вошло какое-то ощутимое облегчение, "оттепель", нормализация.

Все части РПЦ, находившиеся в годы гонений вне России, несли свой крест, действуя в соответствии со своей совестью и со своим пониманием церковных вопросов. Все они привыкли к полной и почти неограниченной свободе, не будучи вынужденными подчиняться мирской власти. Они старались строить свою жизнь по традициям дореволюционной Русской Церкви, а также на основе решений Собора 1917/18 гг., в той мере, в которой они были с ними знакомы. Таким образом среди русской паствы заграницей выработались совершенно иные отношения с церковной властью, иные механизмы внутреннего управления и внешнего поведения, чем у русской паствы в самой России. Инаковость нашей церковной практики в известной мере также определяется немалым числом этнически не русских прихожан и священнослужителей. Это вполне соответствует лучшим традициям Русской Церкви, но в России, особенно в наше время, не имеет параллели.

Как РПЦЗ, так и приходы Московской Патриархии заграницей старались в течение прошедших десятилетий сохранять верность русским православным традициям, каждый в своей сфере и в силу возможностей. Приходы Московской Патриархии выражали эту верность прежде всего каноническим подчинением, между тем как Зарубежная Церковь проявляла верность в строгом соблюдении канонов, дисциплины, устава... Когда в 1990 г. произошли перемены в России и в других странах восточного блока, все питали надежды на скорейшее лечение разделений. В Германии мы приложили немалые усилия к этому, проводя собеседования между представителями обеих епархиальных структур.

Этому процессу был положен неожиданный конец варварским изгнанием монашествующих Зарубежной Церкви из монастыря у Дуба Мамврийского в Хевроне в июле 1997, нашедшим свое продолжение в насильственном захвате в январе 2000 г. подворья в Иерихоне. Немалым было наше удивление, когда мы видели в 2002 г., что в приходах самой Московской Патриархии в Англии происходит что-то подобное. Совершенное непонимание психологии православного западного человека привело там к печальным последствиям. Приведенные примеры показывают достаточно ярко, что Русская Церковь в России с ее нынешними кадрами не может управлять приходами заграницей. Она не располагает для этого людьми, достаточно сведущими как в церковной, так и в бытовой областях. Тем не менее, у нас, у большей части наших пастырей и пасомых, сохраняется прежнее понимание, что мы часть единой Русской Церкви и нам следует трудиться над преодолением возникших в 20 веке разделений. Не желая говорить только об отрицательных явлениях, мы считаем своим долгом задумываться о возможных вариантах. Нам представляется исключительно важным опыт Русской Церкви на Украине, в Латвии и Литве. Несмотря на малочисленность этих церковных образований, РПЦ предоставила этим епархиям автономию только по причине государственного давления со стороны новообразованных самостоятельных государств. Зарубежная часть как МП, так и РПЦЗ численно значительно больше, чем упомянутые новые автономные Церкви (кроме Украинской). Поэтому мы считаем естественным путем разрешения наших проблем создание автономных епархий РПЦ заграницей. Русская Православная Церковь Заграницей может как единое целое составить свой митрополичий округ и установить евхаристическое общение с РПЦ в России. Вслед за этим следует выработать статуты, подобные тем, которые легли в основу Церкви на Украине, в Латвии или Сурожской Епархии Московской Патриархии, по которым эти заграничные епархии будут управляться по своим статутам согласно своим Уставам без вмешательства со стороны церковных или государственных учреждений в России, с тем, однако, что они будут отчитываться перед собором РПЦ и будут иметь право представлять недоуменные вопросы перед Синодом. В зависимости от обретения внешних форм дистанции или близости можно было бы оформить и присутствие соответствующих представителей в качестве членов Синода. Таким образом сможет быть сохранено или развито и, по-возможности, оформлено каноническое единство Русской Церкви при максимальном соблюдении местных особенностей, образовавшихся в нашей церковной жизни во время гонений в России.

Несомненно, мы с полным правом относились к Московской Патриархии весьма критически еще 10-15 лет назад. Но за это время произошли коренные перемены (в том числе в количественном и качественном составе епископата). Явно начался и продолжается процесс оздоровления. Нет оснований исключать себя из этого процесса или, что было бы еще хуже, на деле противопоставлять себя ему. Мы не политическая организация, а Тело Христово - и надо соответственно относиться друг ко другу как к членам единого Тела, по слову Апостола: „Дабы не было раздъленыя въ тълъ, а всъ члены одинаково заботились другъ о другъ. Посему, страдаетъ ли одинъ членъ, страдают съ нимъ всъ члены; славится ли одинъ членъ, съ нимъ радуются всъ члены (1 Кор 12, 25-26)“. Признавая себя лишь частью Русской Православной Церкви, нам следует на основании канонических правил самой Русской Церкви (Постановление № 362 и др.) признать Московскую Патриархию одной из самоуправляющихся частей той же Русской Церкви, предоставляя будущему Всероссийскому Собору высказаться о возможном наличии еще и других частей нашего единого церковного Тела. В поисках единства нам не следует говорить о „подчинении“, „присоединении“, „воссоединении“, „поглощении“ и т. п., а всего лишь о смиренном признании друг за другом статуса части единой Русской Православной Церкви. Сам же путь поиска единства представляется исключительно как соборный подвиг, в котором все части единой Церкви осознают свое происхождение от единого источника, принимая во внимание как собственный путь, пройденный среди страшных событий 20 века, так и путь других частей Русской Церкви, совершаемый в обстоятельствах исключительных и небывалых в таком объеме доселе в истории Церкви. При этом мы принимаем все положительное, приобретенное на этом пути, и отвергаем все отрицательное и нецерковное, приразившееся к нашей церковной жизни, чуждое, насажденное извне. Мы призваны в нынешних обстоятельствах стремиться к одной цели: к единству в таинствах, согласно духу, учению и преданию нашей Русской Церкви при сохранении особенностей церковного опыта наших путей и на основе нынешних органически сложившихся структур. Наша цель не может заключаться в погашении жизненного опыта какой-либо из частей Церкви, она должна заключаться в целенаправленном развитии миссии Церкви Христовой как на исторической нашей родине, так и в зарубежье, во благо верующему народу, ищущему оцерковления, и составляющему во всех странах мира единую паству Русской Церкви в целом. Принципиально для нас стоит вопрос: хотим ли мы участвовать в процессах, происходящих в жизни и развитии Церкви в России или не хотим. Продолжаем ли мы считать себя частью Русской Церкви? Пример Афона показывает, что монахи, находящиеся в общении с Константинопольским патриархатом, имеют больше влияния на жизнь Церкви в целом, чем те, которые отказываются от поминовения. Мы десятилетиями молились о страждущей стране Российской и православном народе ее. Смеем ли мы отказаться от общения теперь, когда наступила относительная свобода? Смеем ли мы стоять в стороне? Не прельщаемся ли мы, когда продолжаем упорно требовать покаяния? Покаяние следует требовать от себя. А к другим пойдем как на брак честный и чистый, с готовностью жертвовать собой ради Бога, ради Истины, ради единства нашей славной Русской Православной Церкви. Часто и, может быть, слишком легкомысленно мы ссылаемся на Святую Русь. Она на самом деле, наверное, все же скорее на небесах, чем где-то в историческом прошлом, или в будущем на земле. Образ Святой Руси мы видим в житиях святых русских, и очень ярко в житии свв. страстотерпцев Бориса и Глеба (Романа и Давида). Дивные, чудные, бессмертные образы кротости, чистоты и смирения. Даже убийцы святого Бориса были по-своему благочестивы: они не посмели войти и ждали возле княжеского шатра, пока окончится утреня, которую служил пресвитер, а князь сам пел псалмы и читал канон. Это житие, написанное вскоре после смерти свв. страстотерпцев, дышит святым православным духом смирения. Там нет еще и речи ни о каком величии, кроме величия святости, там только единое на потребу: спасение души. Это Православие отцев и праотцев наших, обретших новое, небесное отечество и не заботящихся более о власти и величии земном. Там, в этом житии, есть мольба современников свв. Бориса и Глеба о молитвенном заступничестве святых и молитва ко Спасителю15:

„Владыко, единъ Ты безъ гръха, призри съ Твоего святаго небеси на насъ убогихъ. Мы согръшили - очисти насъ, сотворили беззаконiе - пощади, споткнулись - повремени, очисти насъ какъ блудницу и какъ мытаря прости. Пусть придетъ милость Твоя, пусть прольется на насъ человъколюбiе Твое, не оставь насъ во гръхахъ нашихъ, не предай насъ горькой смерти, но искупи насъ отъ зла въка сего, дай время для покаянiя, ибо велико наше беззаконiе предъ Тобою, Господи. Поступи съ нами милосердно, Господи, ибо мы Тебя именуемъ. Помилуй насъ, ущедри, заступи молитвами пречестныхъ Твоихъ страстотерпцевъ, не предай насъ въ поношенiе, но излей милость Твою на овецъ пажити Твоей, ибо Ты Богъ нашъ, Тебъ славу воссылаемъ, Отцу и Сыну и Святому Духу.“

Не посчитайте нескромностью с моей стороны, если я осмелюсь предложить такую молитву, которую мы, по прошествии почти тысячи лет со дня мученической кончины свв. Бориса и Глеба, можем обратить ко Господу, уповая уже не только на их заступничество, но на ходатайство всех святых страстотерпцев и новомучеников земли русской, - для начала процесса искреннего выяснения предпосылок и возможных путей к единству Русской Церкви.

Примечания

1. Протокол № 5 от 3/16 октября 1953 г., стр. 3.

2. там же, стр. 20.

3. там же, стр. 21.

4. там же, стр. 15.

5. Приложения к Протоколам Собора 1953 г.

6. Протокол Архиерейского Собора 1971 г. от 1/14 сентября, стр. 6-7.

7. ГАРФ, ф. 6343, оп. 1, л. 23 на обор., Архиерейский Собор РПЦЗ 1938 г, Протокол № 8, 16 авг. 1938 г.

8. Ссылки на протоколы Архиерейских соборов взяты из работы инокини Вассы (Лариной).

9. Постановление Архиерейского Собора от 31 июля /13 августа 1983 г.

10. „Православное Обозрение“ № 51/1980, стр. 57-136.

11. там же, стр. 60-61.

12. См. Трулльский собор, канон 59.

13. Зизиулас, стр. 144.

14. Зизиулас, стр. 156.

15. Молитва приводится в русском переводе.