|
   
- Детство - Юношество - Листовки - "Не забывайте Бога" - Тюрьма и казнь - Новомученики -
В день казни Александр Шморель написал родителям:
«Мюнхен 13.7.43. Мои любимые отец и мать! Итак, все же не суждено иного, и по воле Божией мне следует сегодня завершить свою земную жизнь, чтобы войти в другую, которая никогда не кончится и в которой мы все опять встретимся. Эта встреча да будет Вашим утешением и Вашей надеждой. Для Вас этот удар, к сожалению, тяжелее, чем для меня, потому что я перехожу туда в сознании, что послужил глубокому своему убеждению и истине. По всему тому я встречаю близящийся час смерти со спокойной совестью. Вспомните миллионы молодых людей, оставляющих свою жизнь далеко на поле брани - их участь разделяю и я… Немного часов и я буду в лучшей жизни, у своей матери, и я не забуду Вас, буду молить Бога о утешении и покое для Вас. И буду ждать Вас! Одно особенно влагаю в память Вашего сердца: Не забывайте Бога!!! Ваш Шурик...». (благодарим Игоря Храмова за предоставленные фотографии)
|
    
Новомученик Александр родился в г. Оренбурге 3/16 сентября 1917 г. в семье Шморелей - немцев, давно живших в России, но сохранявших германское подданство. Отец его, Хуго, был врачом и трудился в Университетской клинике в Москве. Первая мировая война вызвала всплеск враждебности к немцам в России, административные ограничения, даже ссылки. Пришлось вернуться в Оренбург, где у большой семьи Шморелей был свой промысел. Вернувшись туда, Хуго Шморель занимался больными ссыльными немцами, а после революции и раненными в гражданской войне.
Еще будучи в Москве, Хуго Шморель познакомился с Натальей Петровной Введенской, изучавшей в Москве экономику. Она была из благочестивой семьи, отец ее был православным священником. Невеста последовала за женихом в Оренбург, где состоялось венчание в Петро-Павловском храме, и в следующем году крестили Александра.
Всю жизнь Александр сознавал себя православным.
|
- Детство - Юношество - Листовки - "Не забывайте Бога" - Тюрьма и казнь - Новомученики -
 С мая 1942 года по всему Мюнхену стали появляться «Листовки «Белой розы» – напечатанные на пишущей машинке тексты, призывавшие жителей Германии к сопротивлению правительству Гитлера и саботажу всех нацистских мероприятий. Люди находили эти листки, обличавшие «предающуюся сомнительным влечениям клику властителей», на досках объявлений и в телефонных будках, в подъездах домов и даже на прилавках магазинов. Через некоторое время послания загадочной «Белой розы» стали приходить по почте тысячам адресатов на территории Рейха. Высокий слог, цитаты из Аристотеля и Лао-Цзы указывали на то, что авторы были выходцами из кругов интеллигенции. Но никому и в голову не могло прийти, что непримиримую войну Гитлеру в городе, носившем гордый титул «столицы национал-социалистического движения» объявили вчерашние школьники – студенты медицины мюнхенского университета. (Фото: Памятник - листовки в брусчатке перед мюнхенским университетом - благодарим Игоря Храмова за предоставленные фотографии -)
Прошло не одно десятилетие, пока подвиг Александра Шмореля по достоинству оценили в Баварии и более полувека, прежде чем о нем узнали в Оренбурге – в его родном городе.
  
Александр Шморель (Alexander Schmorell) родился и провел первые годы жизни в Оренбурге. Дед Александра, немецкий купец Карл-Август Шморель, стал первым представителем рода Шморелей на российской земле - выходец из Пруссии, который в 23 года приехал в Оренбург в середине XIX века. Обосновавшись, открыл свою меховую лавку, Лавка Шмореля располагалась в центре города, на Николаевской улице. В 1879 году Карл-Август Шморель вложил деньги в новое доходное дело: построил первую паровую лесопильню в городе и мельницу. В то время в Оренбурге свое дело имели несколько его соотечественников. Почти все они были людьми известными и уважаемыми. Клюмп, Фокеродт, Оберлендер, Гофман – эти имена на протяжении нескольких десятилетий были неразрывно связаны с историей оренбургского края. Кто-то из «временных» принимал российское подданство, кто-то сохранял на бумаге свою принадлежность немецкому государству, но все они считали себя оренбуржцами и много делали для процветания родного города. Как правило, происхождение, вероисповедание и принадлежность к одному сословию, а также многодетность семей, некоторые из которых нередко насчитывали до десяти наследников, приводили к тому, что все немецкие купеческие фамилии в Оренбурге состояли в родственных связях друг с другом.
|
   
- Детство - Юношество - Листовки - "Не забывайте Бога" - Тюрьма и казнь - Новомученики -
В 1937 году Александр получил аттестат зрелости. Весной того же года он отправился в обязательный трудовой лагерь в Альгой, а в ноябре был призван в батальон конной артиллерии, дислоцировавшийся в Мюнхене, сроком на восемнадцать месяцев. Уже само начало военной карьеры стало для Алекса очередным испытанием. Первые недели – военная муштра, возросшая во много раз даже по сравнению с работой в Альгое, личная несвобода, терзавшие его душевные противоречия – чуть не привели к нервному срыву. Шморель хотел отказаться от принятия традиционной для любого новобранца присяги на верность Гитлеру. Мысль о том, что он, симпатизируя всем сердцем России, стремясь вернуться в страну своего детства, должен будет носить мундир немецкого солдата, казалась ему абсурдной. О возможности войны с Россией, не говоря уже о собственном участии в ней, Александр не мог даже помыслить.
- Детство - Юношество - Листовки - "Не забывайте Бога" - Тюрьма и казнь - Новомученики -
Февраль 1943 Александра искали. В главной газете "третьего рейха "Völkischer Beobachter" появилась его фотография с надписью "Разыскивается преступник. Вознаграждение - 1000 марок". Александр пытался бежать. Он не знал, что в газетах уже появилась его фотография с обещанием о вознаграждении за поимку «преступника». Его узнали 24 февраля в бомбоубежище во время воздушной тревоги, в день погребения казненных друзей, выдали и арестовали. Судьба его, как и его товарищей, была предрешена.
Неизвестно, сколько времени «Белая роза» продолжала бы свои до безумства смелые акции, если бы не арест Ганса и его сестры Софи Шоль 18 февраля 1943 года. Разложив сотни листовок в здании университета, они вернулись к «месту преступления», чтобы сбросить оставшиеся несколько десятков с балкона, и были схвачены. Первые же допросы задержанных показали, что к ближайшему окружению Ганса и Софи Шоль принадлежали Вилли Граф и Александр Шморель. Оба немедленно были объявлены в розыск. С Кристофом Пробстом дела обстояли еще хуже: во время ареста в кармане Ганса был обнаружен рукописный вариант очередной листовки – вклад Кристофа в общее дело. Этот листок стал для Пробста смертным приговором. По Баварии прокатилась волна арестов.
|
|
|
|
|
|
JPAGE_CURRENT_OF_TOTAL |
